Есть слова, услышав которые, почти каждый человек, знакомый с вложенным в них смыслом, расплывается в доброй улыбке. Ученые называют такие слова триггерами (от англ. trigger — “спусковой крючок”). Так вот, старшее и среднее поколения бывших советских граждан обязательно испытают прилив положительных эмоций при произнесении имени Франсис Вебер. Или названия “Невезучие”. Или просто — Перрен. Словом, все, что было и есть связано со знаменитым французским комедиографом Франсисом Вебером, вызывает прилив серотонинов и эндорфинов — гормонов радости. 28 июля Франсис Вебер отметил свое 75-летие.
Отец Вебера — еврей, мать — Екатерина Агаджанян — армянка родом из Армавира. Выросла в Санкт-Петербурге. После революции ее семья эмигрировала во Францию, где Екатерина состоялась как неплохой беллетрист. В результате ее воспитания детство Франсиса было пропитано русской духовностью, русской культурой. Недаром в некоторых интервью он называет себя французом с русской душой. Сегодня, пересматривая его комедии, мы понимаем, что и их герои вышли из гоголевской “Шинели”. Родители Вебера хотели, чтобы у него была надежная профессия и заставили его поступить в мединститут. Вебер вспоминал, как, придя стажером в больницу, он пожал руку своему первому пациенту, который тут же испустил дух. Эта неожиданная смерть настолько травмировала Франсиса, что он тут же дал себе зарок никогда больше не иметь дело с медициной. После армии Вебер решил попробовать себя в журналистике. Некоторое время работал на радио, однако начальству не нравился его голос. Перешел в газету, но и тут пришелся не ко двору. Веберу не хватало оперативности, быстроты реакции, хотя писал он живо и остроумно. Его газетные фельетоны пользовались популярностью, и, видя это, Вебер начинает писать юмористические сценарии. Первый коммерческий успех пришел к нему в 1964 году с фильмом “Жил-был полицейский”. Потом был не менее успешный “Зануда” с Лино Вентура и Жаком Брелем, но по-настоящему известным Вебер-сценарист стал после уморительной комедии Ива Робера “Высокий блондин в черном ботинке” (1972). Именно в этой картине начал свое триумфальное шествие по мировым экранам главный персонаж большинства фильмов и сценариев Вебера по имени Франсуа Перрен (или Пиньон) — “рассеянный недотепа” — наивный “человек из толпы” с добрым сердцем и чистыми помыслами. Вебер утверждал, что писал Перрена с себя: “Я всегда был ужасно неуклюж. В армии не мог заправлять кровать, за меня это делали другие солдаты, чтобы я не опозорил весь взвод”. С роли “высокого блондина” Франсуа Перрена начался взлет карьеры оригинального актера Пьера Ришара. Фильм полюбили миллионы зрителей во всем мире. Он даже удостоился приза на престижном фестивале в Западном Берлине. От Вебера потребуют продолжения, и на экраны выйдет “Возвращение высокого блондина”. Между первым “блондином” и вторым проходит два года, в течение которых Вебер пишет несколько сценариев, в том числе к имевшему большой успех в советском прокате пародийному боевику “Великолепный” с Бельмондо в главной роли и криминальному триллеру Анри Верноя “Страх над городом”, в котором также играл Бельмондо.
Работая над своими комедийными сценариями, Вебер руководствовался словами знаменитого французского клоуна Фрателлини: “Если клоуны своими выходками заставляют зрителя слишком смеяться, они внезапно берут в руки скрипку и выводят на ней печальную мелодию. Им ведь понятно, что зрители не могут все время надрываться от смеха”. Вебер умел безошибочно чередовать комические положения с “игрой на скрипке”. Его сценарии всегда были доведены до совершенства, это отмечали все работавшие с ним режиссеры. “Бдительность — вот главное достоинство сценариста, — писал Вебер. — Иные из них рассказывают массу историй внутри одного сюжета. А надо всегда иметь в виду главное, все время забивать один и тот же гвоздь. Они же об этом забывают”. Время шло, и однажды он понял, что сможет сам снять фильм по собственному сценарию. В свои планы Вебер посвятил Пьера Ришара, с которым подружился во время съемок “Высокого блондина”. Они часто встречались за бокалом столь любимого ими обоими доброго вина. Ришар, организовавший к тому времени собственную кинокомпанию, взялся продюсировать режиссерский дебют своего друга. Главный герой “Игрушки” — такое название получил новый проект Вебера — изначально писался под Ришара. Как уже было сказано, Вебер работал в прессе и знал не понаслышке о нравах в журналистской среде. В “Игрушке” он вывел газетного босса-самодура, достававшего работников редакции своими придирками, так что те даже устроили забастовку. И еще одну реальную историю рассказал Вебер в “Игрушке”. Однажды, оказавшись в магазине игрушек, он стал свидетелем истерики, которую устроил не получивший желаемую игрушку малыш своим мамкам и нянькам. На все уговоры ответ у ребенка был один: “Я скажу папе и он вас уволит!” Вернувшись домой, Вебер набросал сценарий.
“Игрушка” (1976) имела триумфальный успех за рубежом, в частности в СССР и США, но, как это ни странно, во французском прокате практически провалилась. Поклонники Ришара, привыкшие к определенному стандарту картин с этим актером, не приняли фильма, соединившего в себе чистую комедию положений и мелодраму. Французские критики также нелестно отозвались о работе Вебера, что еще больше повлияло на мнение зрителей. Вебер был отлучен от режиссуры на три года, а кинокомпания Ришара понесла финансовые убытки.
Сам Франсис Вебер относил неуспех картины к тому факту, что “Игрушка” отражала любовь автора к “чудовищным ситуациям, которые выглядят совершенно обыденными”. Интересно, что советский зритель, привычный к фантасмагориям, так ее и воспринимал. Сверхзадача сценариста и режиссера им была понятна. Разве не чудовищно, когда журналиста, приехавшего делать репортаж о выставке-продаже игрушек, самого делают игрушкой? Но ведь это и совершенно нормальное положение в обществе, где царит безработица и где человеку приходится зажать в кулак гордость и достоинство ради заработка. Впрочем, прошло несколько лет, и эта добрая, тонкая картина нашла во Франции должное понимание.
За три года режиссерского простоя Вебер создает несколько сценариев, по которым снимают фильмы такие мастера комедии, как Жорж Лотнер, Эдуардо Молинаро, Жан-жак Анно. Совместную с Вебером картину последнего под названием “Удар головой” припомнят многие: в течение десятилетий с неизменным успехом она демонстрировалась на советских экранах. Но все это время Вебера занимала судьба сценария для самого себя: название “Приманка” было придумано давно (в нашем прокате фильм назовут “Невезучие”). Наконец, один из боссов старейшей компании “Гомон” Ален Пуаре дал Веберу денег на его будущий фильм, что, в общем-то, потребовало немало мужества, учитывая “фиаско” Вебера-режиссера. Разумеется, одна из главных ролей в фильме предназначалась Пьеру Ришару. Основная трудность заключалась в том, чтобы найти ему контрастного партнера, который бы всем своим видом и поведением отличался от него. Вебер долго и упорно искал такую “антитезу”, пока с подачи Ришара не обратился к Жерару Депардье. Так возник один из самых парадоксальных в истории мирового кинематографа актерских тандемов. “Мои комедии, — подчеркивал Вебер, — неизменно отвечают характеру придуманной ситуации. При этом важно найти две критические массы, способные взорвать бомбу. Иными словами, вы засовываете в один мешок кошку и собаку и смотрите, что будет дальше. Обычно они быстро становятся друзьями. Поэтому я так люблю тандемные фильмы, в которых находят место такие темы, как поиск и искупление”. Вебер, Ришар и Депардье крепко сдружились во время съемок. Более того, в течение ближайших пяти лет эта троица представляла собой настоящую кинематографическую семью. Вебер вспоминал, как мексиканские сопродюсеры “Невезучих” дали съемочной группе совершенно невыносимого директора, который постоянно портил настроение комплексовавшему после неуспеха “Игрушки” режиссеру. Именно Жерар Депардье отправлялся выяснять с ним отношения. Взяв однажды того за грудки, он произнес зловещим тоном: “Если ты не перестанешь орать на моего приятеля, я набью тебе рожу”. Наскоки директора мигом прекратились. Со своей стороны Пьер Ришар строго и дотошно контролировал расходы сметы. Оба актера всячески поддерживали режиссера, который снимал свой второй фильм, а это обычно куда труднее, чем в первый раз. Забавнейшая история о катастрофически невезучем бухгалтере (конечно же, по имени Франсуа Перрен) имела грандиозный успех по всему миру. Слава в таких масштабах даже вызвала у Вебера... нервную депрессию, которая, впрочем, скоро закончилась.
В 1983 году на французские экраны вышла новая комедия Вебера “Папаши”, где снова сыграли “антагонисты” Ришар и Депардье. Надо сказать, оба актера многому научились у своего друга-режиссера. Депардье признавался, что играть в фильмах комедийного жанра его научил Вебер. Заставляя его делать много дублей (до 45-ти на “Папашах”, по словам самого Вебера), режиссер убеждал актера в том, какой филигранной отделкой должен обладать любой жест в комедии. Поначалу Депардье это злило, но мало-помалу он начал понимать всю тонкость фильмов Вебера. Воспитывая его вкус к комедии, режиссер пояснял, что смешна не столько сама ситуация, сколько реакция на нее в кадре серьезного актера. В результате такой воспитательной работы Депардье у Вебера менялся от фильма к фильму. Они составили с Пьером Ришаром удивительно гармоничный дуэт. И это особенно заметно в третьем совместном проекте троицы Вебер — Ришар — Депардье — картине “Беглецы” (1986). Когда позднее Вебера спросили, почему он написал три фильма для одного актерского дуэта, он ответил просто: “Из любви. Я испытывал бесконечную любовь к этой паре”. Вебер снова соединил комедию положений с трогательной мелодрамой. “Это история мужчины, взятого пожизненно в заложники маленькой девочкой, что заставляет его образовать мнимую семью с Пьером Ришаром в роли матери. Логическим завершением этой трансформации и служат кадры финала: идущие к границе “беременная женщина”, ее “муж” и “сын”, — подчеркивал режиссер.
“Беглецы” оказались самым прибыльным из снятых до того фильмом Вебера. Естественно, Ришар и Депардье ожидали от режиссера нового сценария. Но судьба распорядилась иначе. Вебера пригласили в Голливуд. Американцы, падкие на все, что имеет большой успех, предложили ему снять римейк “Беглецов”. Отъезд Вебера в какой-то степени надломил Пьера Ришара. Впоследствии Ришар много снимался, были в его репертуаре роли, ставшие киноклассикой, но той популярности, которую актер обрел, снимаясь у Вебера, он не вернул. Был разочарован и Депардье. В своей книге “Украденные письма” он писал: “Мой дорогой Франсис! Больше всего меня сейчас волнует, что там, в Америке, ты совсем один. Меня нет рядом, и с тобой всякое может случиться. ...Думаю, ты правильно сделал, уехав в Лос-Анджелес. Американцы быстрее оценят твой талант, чем наши зануды-французы. Надо же было тебе делать такие огромные сборы своими фильмами! Идиот! Ты оказался вне закона, вне критики...” Американские “Беглецы”, хоть и лишенные обаяния оригинала, имели успех. Вебер задержался в Голливуде на несколько лет. К середине 1990-х он вернулся во Францию, где его успели подзабыть. Но Вебер напомнил о себе и напомнил громко. Его пьеса “Ужин с придурком” не сходила с французских подмостков шесть сезонов подряд, а затем, перенесенная на экран самим автором, стала лидером проката 1998 года, собрав аудиторию в количестве почти 10 млн человек. Это личный рекорд Вебера. Кроме того, “Ужин с придурком” попал в число 25-ти самых кассовых фильмов за всю историю французского кино. Также удостоился шести номинаций на “Сезар”, в том числе за фильм и режиссуру.
Вебер — автор самых ударных французских комедий 2000-х. На его счету такие хиты, как “Невезучие-2” с Жераром Депардье в неожиданной роли простофили, “Хамелеон” или “Дублер”. Режиссер давно уже перебрался на в Лос-Анджелес, где ведет уединенный образ жизни, сочиняет сценарии и пьесы, а во Францию возвращается только на съемки и на премьеры. Называя себя “нервным типом”, Вебер, по его словам, плохо приспособлен для жизни и редко получает от нее удовольствие. Он объясняет это своим историческим прошлым: “Два геноцида, две стены плача не могут не сказаться на твоем наследии. Багаж, с которым ты появляешься на свет, останется с тобой до гробовой доски. Если у тебя депрессивная натура, то, попав в рай, ты и там будешь хандрить”.
Ева КАЗАРЯН, "Новое время"