Интервью президента Национальной Академии Наук Республики Армения Радика Мартиросяна.
- Г-н Мартиросян, сегодня много говорится о том, что задача науки - удовлетворять потребности общества и результаты исследований должны находить практическое применение. Насколько такие требования применимы к академическим институтам, которые преимущественно занимаются фундаментальными исследованиями?
- Действительно, основная деятельность академических институтов связана с фундаментальными исследованиями. Таково предназначение академии. Причем роль фундаментальной науки огромна, хотя не всегда воспринимается адекватно. Именно на основе результатов фундаментальных исследований делаются прикладные разработки, которые должны находить применение в промышленности, медицине, сельском хозяйстве и других сферах. Но, оглядываясь на историю науки и практического использования результатов исследований, мы видим, что процесс внедрения долгий и зачастую занимает десятилетия.
Так произошло с ядерной энергией. Идеи, высказанные в начале ХХ века, получили практическое использование лишь через 20-40 лет. Это касается и лазерной физики, и полупроводников, и солнечных батарей и т.д. Реализация результатов исследований и научных идей требует значительного времени, нередко десятилетий, но приносит человечеству огромную пользу, ни одна техническая революция не была бы возможна без использования результатов фундаментальных исследований. Человечество все еще познает мир, и впереди много открытий, которые принесут с собой огромные перемены. Опыт свидетельствует, что наука не дает быстрых практических результатов, быстрой прибыли, но приносит огромную пользу и ее развитие - вклад в будущее. Ну а то, какую роль играет фундаментальная наука в сфере образования, особенно высшего, требует отдельного разговора.
Возвращаясь к вопросу практического использования научных результатов в сфере экономического развития, напомню, что ни одна научная идея, результат не могут непосредственно перейти из лаборатории в производство, нужна промежуточная структура, которая и осуществляет этот процесс, включающий в себя дополнительные исследования и т.д. А если посчитать затраты от идеи до массового производства, то на идею уходит всего 20-30%, остальное - реализация. Это работы на экспериментальной базе, создание опытных образцов, выпуск небольших партий продукции и т.д.
Например, в советские годы в ЕрНИИММ работало больше сотрудников, чем во всех других, вместе взятых, научных учреждениях республики, а финансирование этого института было раз в 10 больше финансирования всех других научных учреждений. Та же ситуация была и в области химической промышленности, электроники и др. Как я уже говорил, в соответствии с предназначением академии институты НАН в основном занимаются фундаментальными исследованиями, но у нас делаются и прикладные разработки, однако из-за отсутствия отработанного механизма внедрения, реально работающих структур промежуточного звена эти разработки зачастую не находят практического применения и, естественно, не приносят прибыли. Хочу еще раз подчеркнуть: те, кто говорит, что наука не дает прибыли, просто плохо представляют себе процесс реализации. У академического сообщества много идей, которые можно практически использовать, что-то уже готово к реализации, что-то требует дополнительных экспериментальных исследований, но внедрение, инновации связаны со значительными затратами, и теми мизерными вложениями, которые делаются сегодня в науку, это невозможно.
Нужны не только ученые, которые выдвигают идеи, нужны и те, кто эти идеи и разработки реализует, а это разные люди, разные специальности. Мы делаем все возможное, чтобы результаты академических исследований находили практическое применение. Это удается не всегда, однако примерно 30% средств, которыми располагает НАН, являются внебюджетными, полученными именно за счет внедрения разработок. Эта цифра могла бы быть больше, но это уже не зависит от нас.
- Наверное, реализации препятствует и отсутствие отраслевых институтов…
- Раньше наряду с институтами, которые занимались фундаментальной наукой, были и отраслевые институты, и министерства, которые доводили фундаментальные результаты до практического использования. Сегодня это важное звено отсутствует. Поэтому упрекать науку Армении в неэффективности неправомерно. Из всех звеньев, благодаря которым осуществляются инновации, у нас реально действует только одно - это наука. Причем эффективность научной деятельности надо оценивать независимо от внедрения. По принятым критериям - публикации, цитируемость - наука Армении имеет достаточно высокий уровень в регионе и мире. Появился и новый критерий - мировая интеллектуальная собственность, и по этому критерию на 2017 год среди 127 стран мы занимаем 59-е место, Грузия - 68-е, Иран - 75-е, Азербайджан - 82-е, но Турция - 43-е. Обидно, но там на науку тратятся огромные деньги. В то же время надо признать, что в масштабах региона, куда входят Россия, Иран, Израиль, Турция, финансовые возможности которых несравнимы с нашими, мы занимаем неплохое место.
- Предпринимаются ли какие-то шаги, чтобы приблизить академическую науку к реальным потребностям?
- Недавно мы провели совместное заседание президиума НАН и Сельскохозяйственной академии. Оказалось, что и мы, и они занимаемся многими близкими темами: удобрения, экология, защита растений... Было выявлено 6 направлений, по которым мы можем проводить совместные исследования и получить результаты, имеющие практическое значение. Следующее заседание будет проведено совместно с Медицинским университетом, это дополнительные возможности проведения совместных исследований, направленных на решение практических задач. Но нет необходимых условий внедрения, должны быть экспериментальная база, вся соответствующая структура, аппаратура.
- И все-таки в структуре НАН не все институты работают с равной отдачей. Планируются ли какие-то шаги в плане оптимизации?
- С прошлого года мы проводим работу по определению научной эффективности академических институтов, это большая задача, ведь в системе НАН порядка 30 институтов, но она будет выполнена.
- Имеет ли смысл сохранять такое количество академических учреждений?
- Государственный комитет по науке финансирует 87 научных организаций, из них 30 - академические, то есть одна треть, а НАН дает половину полученных в республике научных результатов. Однако именно академия вызывает самое большое число нареканий. А что делают остальные? Что они дали? Научные результаты дают ЕрФИ, ЕГУ, а остальные? По сравнению с советским периодом число сотрудников академических институтов сократилось вдвое. Конечно, в системе НАН есть организации, близкие по тематике исследований, которые можно объединить, поэтому оценка научной эффективности даст информацию для оптимизации. Существует внутренняя и внешняя оптимизация. Внутренняя должна проводиться в самой структуре института. Есть институты, в которых имеется до 20 лабораторий, где работают 2-3 человека, иногда один, тут, несомненно, нужна внутренняя оптимизация, а в ряде случаев - внешняя, когда близкие институты объединяются. Этот процесс проводится в НАН еще с 2007 года, в результате 15 академических учреждений было объединено в 6. В тех случаях, когда оптимизация обоснованна, мы будем продолжать этот процесс.
- Зарплаты научных сотрудников очень низкие, есть ли возможности как-то решить эту проблему?
- Средняя зарплата в НАН - 100 тысяч драмов. Это, разумеется, мало, но те, кто активно работает в международных кооперациях, имеют гранты, получают значительно больше. К сожалению, таких сотрудников не очень много. Некоторые институты имеют хозяйственные договоры. Например, ИРФЭ, Институт информатики, ИФИ, Институт археологии, они зарабатывают дополнительные средства, и это отражается на заработке сотрудников. В связи с этим хочу обратить внимание на то, что при таком мизерном финансировании, которое выделяется сегодня науке, она дает очень хорошие результаты, и надо благодарить ученых за верность призванию.
- Сегодня организационные вопросы в сфере науки решают четыре структуры: НАН, Госкомитет по науке, Министерство образования и науки, Министерство экономики. Не слишком ли много? И есть ли какая-то программа развития науки, четко сформулированные задачи?
- В Грузии, Казахстане, странах Балтии были фактически упразднены академии, а институты разбросали по университетам и министерствам. И что это дало науке? Проблем меньше не стало, научная отдача не возросла. Более того, ситуация значительно ухудшилась. Предположим, академические институты передадут ЕГУ. Управление сферой науки станет более эффективным? Не думаю. И это подтверждается опытом других постсоветских стран, которые пошли на такого рода преобразования. Когда при встречах с коллегами из этих стран я спрашиваю, зачем это было сделано, то оказывается, что большинство из них крайне недовольны изменениями, а некоторые отвечают, что так сделано в западных странах. Ну и что? Там все по-другому, там и финансирование науки не сравнить с нашим. Или обратим внимание на опыт России. Там придумали ФАНО - Федеральное агентство научных организаций, которое будет руководить хозяйственной деятельностью, а научной - РАН, в результате научное сообщество недовольно, проблем меньше не стало.
- Какую роль должна играть НАН?
- НАН объединяет ученых, которые занимаются развитием фундаментальной науки. В законе и уставе НАН написано, что это высшая научная государственная самоуправляемая организация с особым статусом. Она подчиняется непосредственно правительству Армении, является главным экспертом правительства по науке, и все предложения НАН должны обязательно рассматриваться и обсуждаться.
- Вы вносили какие-то предложения?
- Все социальные вопросы, которые были решены для сотрудников НАН в течение последних 10 лет, были рассмотрены и решены по нашей инициативе, а что касается вопросов внедрения результатов исследований, то тут мы далеко не всегда получаем поддержку. Но это связано с отсутствием госзаказа и соответствующей, реально работающей структуры.
Гаянэ Сармакешян, "Голос Армении"