По инициативе министра иностранных дел Армении Зограба Мнацаканяна состоялся телефонный разговор с его российским коллегой Сергеем Лавровым. Как сообщает пресс-служба МИД России, «в ходе разговора министров обсуждались актуальные вопросы союзнических отношений Армении и России, в том числе подготовка к заседанию Совета глав правительств стран СНГ 1 июня 2018 года в Душанбе, а также Совета министров иностранных дел стран ОДКБ 11 июня в Астане».
Помимо того отмечается, что «главы МИД обсудили предстоящие встречи по нагорно-карабахскому урегулированию в рамках Минской группы ОБСЕ», что «Армения готова продолжить динамику переговоров по карабахскому конфликту, планирует восстановить встречи с азербайджанской стороной». Ранее Мнацаканян также говорил, что «Ереван обсуждает график встреч с сопредседателями Минской группы». Более того, комментируя нашумевшее заявление президента США Дональда Трампа о необходимости скорого урегулирования конфликта, армянский министр отметил, что «оно должно отражать наши интересы и цели», что «естественно, мы говорим о компромиссе, но в его основе должны лежать в первую очередь интересы и цели, свобода волеизъявления и безопасность народа Арцаха».
В то же время сама Республика Арцах (Нагорный Карабах) распространила в ООН странный, на наш взгляд, меморандум, в котором говорится, что «Азербайджан пытается изменить ход урегулирования конфликта, в котором все больше возрастает роль Арцаха». Может быть это производное от некой повестки Армении? В действительности, Баку не отказывается от прежнего формата переговорного процесса при посредничестве МГ ОБСЕ. Тогда как именно премьер-министр Армении Никол Пашинян при посещении Степанакерта заявлял о необходимости возвращения Нагорного Карабаха в переговоры в качестве одной из конфликтующих сторон. Вот почему в части определения перспектив урегулирования конфликта по-прежнему существуют только какие-то сигналы и много недоговоренностей.
Еще одно странное заявление прозвучало уже из уст официального представителя МИД России Марии Захаровой: «Урегулирование карабахской проблемы необходимо приблизить теми способами, которые признаны и проверены на предмет своей эффективности». Что в данном случае имеется в виду? Свою эффективность продемонстрировали как раз переговоры начала 1990-х годов, когда, по словам компетентного дипломата Владимира Казимирова, состоялся трехсторонний формат переговоров (Баку — Ереван — Степанакерт) и были достигнуты конкретные результаты, когда 12 мая 1994 года три стороны конфликта подписали действующее и по сей день соглашение о прекращении огня. Но в последующем Степанакерт был выведен из переговоров, а диалог Баку — Ереван при посреднических усилиях Минской группы не привел к реальным результатам. Требования сторон имеют различия на фундаментальном уровне. Без их изменений урегулирование конфликта невозможно.
Бывший глава МИД Армении Эдвард Налбандян в ходе прощальной встречи с дипломатическим корпусом страны, обозначая, что конфликт должен быть решен на основе трех принципов — неприменение силы или угроза силой, территориальная целостность и принцип самоопределения, которые рассматриваются как единое целое — говорил, что «без участия Арцаха невозможно всеобъемлющее и долгосрочное решение конфликта». И утверждал, что «в деле разрешения карабахского конфликта за последние 10 лет произошли концептуальные изменения». Но они, если и существуют, то обозначены в различных совместных заявлениях, по словам Налбандяна — «рабочих документах переговорного процесса», которые, увы, не имеют юридической силы. В этой связи можно согласиться с мнением британского специалиста по Кавказу Томасом Де Ваалом: по факту Баку и Ереван находятся в состоянии войны, которую называют «карабахской войной».
Однако если так, то тогда Азербайджану и Армении нужно в первую очередь вести между собой переговоры о подписании мирного договора и прекращении войны. И только потом уже решать нагорно-карабахский конфликт. Такого можно было бы достигнуть в формате двухсторонних переговоров с чьим-то посредничеством, ведь МГ ОБСЕ занимается исключительно только этим конфликтом. Пока же складывается устойчивое ощущение методологического тупика, в котором оказались как посредники, так и стороны, вовлеченные в сложную необычную ситуацию. Что же дальше? Министр иностранных дел Азербайджана Эльмар Мамедъяров, комментируя недавно состоявшуюся встречу в Париже с сопредседателями Минской группы, заявил, что «желание руководства Армении привлечь к переговорному процессу представителей «сепаратистского» режима в Нагорном Карабахе означает, что Ереван хочет положить конец мирному процессу».
Если его армянский коллега Мнацаканян соглашается на продолжение диалога с Баку, то напрашивается вывод: Ереван на данном этапе либо отказывается, либо замораживает «формулу Пашиняна» о подключении к переговорам Степанакерта. Тогда вполне обоснованно звучит предположение, что встреча и переговоры между Мамедъяровым и Мнацаканяном вполне реальны. Но почему стороны, особенно Азербайджан, спешат имитировать переговорный процесс? Ведь, как полагают многие эксперты, до внеочередных парламентских выборах в Армении и завершении формирования новой власти ожидать подвижек по карабахской проблеме не приходится. Или именно в такой момент и можно будет достигнуть определенного «прорыва», вынудить Пашиняна подписать то, от чего отказывался Серж Саргсян? И было бы правильно оценивать ситуацию с такой перспективы, несмотря на ее определенную конспирологичность?
На днях сопредседатели МГ ОБСЕ объявили, что намерены в июне обсуждать карабахскую тематику с новым правительством Армении. Что-то готовится. И кто-то знает, что именно.
Станислав Тарасов, ИА REGNUM