Арарат почти никогда не видно. Из-за облаков — над облаками — порой выглядывает только его снежная шапка, она парит в синеве неба, как сказочный парусник. Странный, нереальный, грустно-красивый этюд. И в Армении почти все так. Печальная прекрасная страна, в которой все удивительно.
Удивительно, что из 11 миллионов армян, разбросанных по миру, на родине живет чуть больше трех миллионов — так уж исторически сложилось.
Нереалистичным кажется то, что при явной экономической скудости жизни — бедности, социальной нестабильности — нет никакой разрухи, а люди приветливы и жизнелюбивы. Фантастичным представляется, что при таком неудобном географическом положении, в окружении азиатских мусульманских государств, Армении удается оставаться европейской по духу страной, где главное богатство — это история и культура.
К истории — пожалуй, стоит начать с нее — в Армении отношении трепетное. Причем именно трепетное, очень бережное — никакой напыщенной гордости, никакого агрессивного невежественного бахвальства. О том, будто армяне с пеной у рта готовы доказывать, что и Иисус был армянином, я слышала где угодно и от кого угодно, но только не в Армении и не от армян. Зато каждый первый в Ереване может объяснить, как пройти хоть к Музею Сергея Параджанова, хоть к музею древних рукописей — Матенадарану. А каждый второй готов отложить свои дела и до этих самых музеев проводить, попутно рассказывая и показывая, куда еще хорошо бы заглянуть любопытному путешественнику. В мемориальный комплекс Цицернакаберд еще и вместе с вами пойдут.
В порядке вещей, когда в автобусе обычные пассажиры рассказывают с упоминанием дат, имен и прочих деталей историю строительства античного храма в Гарни. Очень быстро привыкаешь к тому, что даже с молоденькой продавщицей в продуктовом магазине можно поговорить в подробностях о результатах раскопок в Эребуни. Уже на третий день перестаешь удивляться, что даже таксисты читают Мандельштама:
«Ах, Эривань, Эривань! Не город — орешек каленный,
Улиц твоих большеротых люблю вавилоны».
Ереван, он действительно как Вавилон. Только сначала было разрушение, а потом величественное вознесение. Масштабная стройка на месте разобранного азиатского старого города началась в тридцатые годы ХХ века.
Отстраивали столицу Армении по проекту советского архитектора Александра Таманяна. К нему у армян тоже особое отношение — очень почтительное. И это несмотря на то, что новый облик города потребовал немалых жертв — в Ереване были уничтожены древнейшие мечети и церкви (в том числе Церковь Петра и Павла, основанная в V веке), камень старой крепости пошел на облицовку набережной.
Цель оправдывает средства? Не знаю. Ереванцы свой город любят, им нравится весь этот тяжеловесный советский ампир, широкие проспекты, стелы, каскады, аллеи с фонтанами. Да оно и правда неплохо вышло. Сейчас все это еще и незамысловатым современным искусством приправлено. А древности в Армении хватает и за пределами столицы. И вот там ей, кажется, уже ничего не угрожает.
То, как армяне относятся к своему архитектурно-историческому наследию, порождает зависть. Все отреставрировано, вычищено, облагорожено. Армения — бедная страна, но на поддержание памятников и благоустройство денег не жалеют.
У нас, впрочем, тоже не жалеют, только все вечно где-то растворяется. У нас какой-нибудь древний Торжок производит впечатление города, который только вчера разбомбили. Легендарный монастырь в Боголюбове чахнет в окружении дешевых пивных и собранных из всякого хлама сараев-минимаркетов. А во Владимире, например, рядом с выскобленным до блеска Дмитриевским собором может у всех на глазах агонизировать Богородице-Рождественский монастырь, где корпуса отданы под стоматологию, а во дворах гниет под дождями в труху старая мебель. Представить такое в Армении невозможно.
Почему так? Может, причина в том, что культура Армении — это не только дела давно минувших дней. Связь времен не прервалась здесь вопреки множеству разорительных войн и нашествий. Например, Эчмиадзинский кафедральный собор, основанный в 303 году, до сих пор является главным храмом Армянской апостольской церкви. В пещерный монастырь Гегард и сегодня помимо толп иностранных туристов приезжает много армян — едут набрать целебной воды из источника, помолиться за близких. Сейчас вновь действует Севанаванк — монастырь на берегу самого известного армянского озера.
Поддержание жизни в армянских святынях требует больших усилий и, конечно, денег. Но никто не ропщет, дескать, лучше бы пособия по безработице вернули, чем «попам» отдавать. В чем секрет? В особой религиозности армянского народа? В том, что религиозные институты не дискредитированы, как в России? В желании удержать туристов и привлечь новых? Нет, дело не в этом.
А в чем, непонятно. Только смутно чувствуешь: тут другое. Храмы и монастыри в Армении — это душа страны; плавно-певучие, грустно-охристые, изможденные солнцем горы и долины немыслимы без этих величественных построек.
Вернусь, однако, к земному и грешному — к экономике, к социальной политике. Жизнь большинства армян тяжела и бедна, многие вынуждены уезжать на заработки в другие страны (многие, конечно, едут в Россию). Средняя зарплата в Армении — 178 тысяч драмов, в рублях это примерно 23 тысячи. Но реальные зарплаты, те, которые получает большинство, не дотягивают и до этих цифр.
Особенно сильно отличаются доходы людей в Ереване и в провинции. Но стремление людей переехать в столицу сдерживается ценами на аренду жилья (в рублях это от 8-12 тысяч за бюджетные варианты). Цены на продукты не ниже российских (дешевле только местные фрукты в сезон). Понятно, что при таких доходах и расходах не разгуляешься — от четверти до трети населения Армении живет за чертой бедности. И у многих нет никакой возможности исправить свое бедственное положение — уровень безработицы в стране 16,5 % трудоспособного населения. И перспективы тоже не радужные, армяне не испытывают никакого оголтелого оптимизма.
Но и озлобленности нет. Нет того отчаяния, которое толкает людей то в пьянство, то в криминал. В России тоже одно время казалось, что все медленно, но налаживается, однако сегодня опять все чаще звучит эта риторика об армии голодных, которая вот-вот сметет благополучных и сытых. И, что самое печальное, распространители этих мрачных прогнозов маргинализацию населения уже не столько объясняют неудачной социальной политикой, сколько оправдывают. Опять это «накормите, а потом спрашивайте у них добродетели». Опять этот «голод голодных». Опять привилегия бедности и несчастности. И отчаявшиеся уже готовы этими привилегиями пользоваться. И это страшно в России.
Не хочу быть неверно понятой. Я сама тот еще голодранец. Я сама всегда за социальное, за то, чтобы никто не был брошен в беде, но тенденция оправдания зла неблагополучием мне совсем не нравится. Ведь все может развиваться иначе. И это не призыв к ложному смирению и разному там непротивлению.
В Армении, к слову, социальные взрывы если чем и сдерживаются, то точно не долготерпением народа. И не равнодушием его. Достаточно вспомнить хотя бы многотысячные протесты против повышения тарифов на электричество. Я уж не говорю о прошлогодней «бархатной революции». Просто здесь есть ясное понимание — оно словно разлито в воздухе — чудес не бывает, все достигается временем и трудом.
Так же неторопливо, по-восточному тонко (ну назовем это так) в Армении выстраивается внешняя политика. Россия — вроде бы друг и союзник, но если повышает цены на газ, то и США — интересный партнер в сдерживании карабахского конфликта. Иран — страна культурно неблизкая, но иранцы готовы инвестировать в армянский туризм, реставрировать памятники, строить отели. Не всегда легко держать лицо, когда что-то против Армении зреет в Грузии, но приходится демонстрировать чудеса дипломатии, ведь дорога из Еревана через Тбилиси и Верхний Ларс — единственная для армянских фур в Россию.
В результате внешняя политика — очень сложный механизм, где все переплетено самым причудливым образом. Оборвется одна струна — полетит к чертям все. Вот и стараются не делать резких движений.
Так же медленно, но верно, развивается туризм. Число въезжающих прирастает по чуть-чуть, едва ли тут возможен такой взрыв турпотока, как в соседних Грузии или Азербайджане, где понастроили удивительных башен, и где бульвары в огнях и пальмах. Сюда не заманить отдыхающих ни морем, ни дерзкими горными пиками (пятитысячный Арарат ведь и тот в Турции), ни дорогими развлечениями. Но здесь есть что-то едва уловимое, что приводит душу в смятение и заставляет светиться изнутри.
Еще не успев уехать, ты уже мечтаешь вернуться сюда еще и еще раз. Ты, конечно, рационализируешь это, мол, в следующий раз надо бы добраться все-таки до Татева. Но все же чувствуешь, дело не в нем, не в Татеве. И не в самой длинной в мире канатке. Не в особых свойствах севанских вод. Не в самом вкусном суджуке. Просто хочется вернуться душой в эту неторопливость бытия, в эту дивную печальную сказку.
В Армении все текуче, томно, приглушенно, щемяще, раздумчиво. И красиво. Над головой синее-синее небо, на горизонте рыжебородые горы, под ними — желтые долины да излучины рек. Лазурь да глина, глина да лазурь. И какая-то тихая музыка.
Марина Ярдаева, журналист, педагог
https://www.gazeta.ru/