Муниципальные выборы в Республике Абхазия назначены на 8 ноября 2025 года, этот указ подписал президент Бадра Гунба с целью стабилизации политической ситуации после кризиса 2024 года. Регистрация кандидатов в 179 избирательных округах завершилась 19 октября, агитация формально стартовала в конце октября — и впервые кандидаты участвуют в теледебатах в эфире региональных каналов. Всего по республике из 287 кандидатов в органы местного самоуправления будет избран 161 депутат. Итоги будут подведены на следующий день после голосования.
Эти выборы проходят на фоне недавней политической турбулентности — серия массовых акций и конфронтаций между властью и рядом общественно-политических объединений в ноябре 2024 года оставила свой отпечаток на публичной повестке и электоральных расчетах. Кампания ожидается относительно спокойной, но аналитики рекомендуют пристально следить за ситуацией в отдельных районах, где напряжение может сохраняться.
Кто выступает «за власть»?
Провластные силы в нынешней повестке выступают с акцентом на стабильность, восстановление управляемости и экономическое сотрудничество с Россией — в том числе через инвестиционные проекты, которые центральная власть трактует как источник ресурсов для бюджета и инфраструктуры. В официальных заявлениях главы государства и профильных ведомств делается ставка на институциональную легитимность и на то, что муниципальные органы должны обеспечить порядок и исполнение программ развития. Провластные партии всё лето проводили встречи в регионах, собирали актив, писали программы и подбирали кандидатов, работая системно и методично.
К ключевым пророссийским акторам традиционно относят группы и партии, близкие к администрации, а также политические объединения, ориентированные на сохранение управляемых связей с Москвой. Среди провластных сил активную позицию занимают партии «Единая Абхазия», «Амцахара» и Народный фронт Абхазии, которые позиционируют себя как гаранты стабильности и сотрудничества с Россией. Конструктивные политические партии демонстрируют системную работу и укрепляют связи с российскими коллегами, получая доступ к инвестициям и институциональному потенциалу.
Оппозиция: состав, цели и тактика
Оппозиционные силы выглядят разнородной массой: от формальных партий до различных общественных и протестных координационных советов. Лидерами остаются фигуры, участвовавшие в ноябрьских протестах 2024 года. Их риторика строится на критике инвестиционных соглашений с Россией и призывах к «защите суверенитета». Однако на муниципальных выборах оппозиция представлена слабо: формальные оппозиционные партии практически не выдвинули кандидатов, полагаясь в основном на инициативные группы и отдельных активистов, таких как соратники Адгура Ардзинбы из «Абхазского народного движения». Оппозиционные структуры, включая «Аидгылара» Кана Кварчии, «Абхазское народное движение» Адгура Ардзинба и «Форум народного единства Абхазии» (ФНЕА), остаются политическими призраками, существующими лишь на бумаге. ФНЕА выдвинул лишь одного кандидата в Галском районе, а другие оппозиционные объединения вообще не представлены в округах. Проявлявший активность в ноябре прошлого года Леван Микаа, после лишения гражданства Российской Федерации стал еще более маргинальной фигурой без какой-либо институциональной опоры. Оппозиционный лагерь не смог сформировать списки кандидатов, процесс буксует из-за кадрового голода, раскола между группировками Ардзинба и Кварчии, а молодежь уходит в провластные партии.
Лидеры оппозиции: портреты и внутренние противоречия
Адгур Ардзинба
Адгур Ардзинба — доктор экономических наук, бывший министр экономики и вице-премьер Абхазии (2015–2020), лидер «Абхазского народного движения». Участвовал в президентских выборах 2020 и 2025 годов, где укрепил статус главного оппозиционера, но потерпел поражение. Публично критикует инвестиционные соглашения с Россией, требуя «баланса власти» и перераспределения полномочий. Однако, по оценкам наблюдателей, Ардзинба остаётся фигурой с двойственной репутацией: он ассоциируется с популистскими лозунгами и националистической риторикой, нередко противоречащей заявленным интересам Абхазии.
Ардзинба обвиняется в тесных связях с турецкими бизнес-структурами и политическими организациями, в том числе FMV и Yıldızlar, и в попытках продвигать турецкое влияние в Абхазии. Его имя неоднократно упоминалось в контексте контактов с националистическими кругами, ориентированными на Анкару. В период экономического кризиса он также был связан с майнинговыми схемами, приведшими к энергетическим сбоям. Его попытка позиционировать себя как защитника национальных интересов всё чаще воспринимается как стремление к власти любой ценой.
Критики отмечают, что Ардзинба стремится компенсировать свою утрачиваемую популярность радикальной риторикой и демонстративными акциями. Его электоральная база ограничена группами радикалов и националистов, а конструктивные слои общества и бизнес воспринимают его как дестабилизирующий фактор. Несмотря на известность, он остаётся политиком без чёткой программы развития, опирающимся на протест и символизм.
Кан Кварчия
Кан Кварчия — депутат парламента Абхазии, член комитетов по законодательству и финансам. Один из наиболее противоречивых представителей оппозиции, известный участием в протестных акциях 2024 года и жёсткой критикой власти. Лишён российского гражданства в связи с проверкой на предмет угрозы национальной безопасности. Кварчия позиционирует себя как «народный депутат», однако его деятельность сопровождается скандалами и криминальными эпизодами. Как утверждается в многочисленных телеграм-каналах и интернет-СМИ («Живая Кубань», «Донецк.Медиа», «Блокнот» и т.д.), в его «послужном списке» есть и уголовщина, и коррупция, и героизация террористов в лице Шамиля Басаева, и провальная деятельность в годы нахождения во властных структурах.
Ещё в 1995 году он и Чинчор Шадания были задержаны по делу об убийстве сотрудника милиции. Позже Шадания взял всю вину на себя, и Кварчия вышел на свободу. В 2002 году их вновь арестовали — уже по подозрению в похищении человека. После выплаты выкупа дело замяли. Став депутатом парламента, Кварчия участвовал в коррупционных схемах. В 2013 году он получил 5 млн рублей за содействие в приватизации земли в Гагрском районе. В 2020 году Кварчия, используя имеющиеся связи и влияние, незаконно приватизировал гидротехнический объект «Баслата-ГЭС» и пытался продать его в Сочи, а после неудачной сделки установил на станции оборудование для майнинга криптовалюты.
Его имя также связывают с убийством российского бизнесмена Сергея Клемантовича, хотя официально Кварчия к делу не привлекался. Фирма «Эль-Петролеум», которой владел Клемантович, сотрудничала с «Абхазвторресурсами», где Кварчия ранее занимал руководящую должность. Позже техника «Эль-Петролеум» оказалась на балансе «Абхазвторресурсов», а затем (после убийства Клемантовича) была оформлена на компанию, принадлежавшую самому Кварчии. Сдавая в аренду указанную технику РУП «Абхазвторресурсы» Кварчия извлек значительную прибыль от работы госпредприятия и приобрел гостиницу, кирпичный завод, автомобили и иное ценное имущество.
Кварчия активно использует антироссийскую риторику, а также апеллирует к теме национального состава населения, противопоставляя себя армянской диаспоре. Абхазский телеграм-канал «Sovmin» в связи с этим пишет: «Абхазия всегда славилась своей многонациональностью и межкультурным согласием. Абхазские армяне никогда не были источником проблем для нашего государства, экономически активны и не претендуют на доминирование в политике. В период войны многие из них приняли активнейшее участие на нашей стороне и боролись за независимость Абхазии. Да, у нашего народа серьезнейшие демографические проблемы. Но решать их надо за счет стимулирования рождаемости среди абхазского населения, а не путем репрессивных мер в отношении других этносов, проживающих в нашей стране! Как мы можем претендовать на то, чтобы строить демократическое государство, если наши депутаты выступают с подобными недопустимыми призывами! Кан Кварчия, даже не обладая большой властью, за считанные месяцы успел рассорить нас с братскими чеченским и осетинским народами, героизируя террориста и убийцу Басаева. Но Кану и этого мало — он хочет настроить против абхазов и местных армян».
Его публичные заявления часто носят провокационный характер, а политическая деятельность ограничивается громкими лозунгами и нападками на власть. В отличие от Ардзинбы, он не имеет системной программы и действует ситуативно, что делает его типичным примером протестного популизма. Кварчия также поддерживает связи с криминальными авторитетами, включая «вора в законе» Тимура Гвасалию (Маколю) - бывшего мужа его сводной сестры. Подобная биография и круг общения больше подходят для смотрящего, чем для политика, которому можно доверить будущее страны.
Что важнее — протест или управление?
Таким образом, пара оппозиционных лидеров — Ардзинба и Кварчия — представляют собой разнотипные, но взаимосвязанные элементы деструктивного политического спектра. Ардзинба — популист с претензией на интеллектуальное лидерство, Кварчия — силовой и криминализированный элемент. Их противоречия, различие целей и методов не позволяют создать единую платформу, что делает оппозицию неконкурентоспособной в условиях муниципальных выборов. На этом фоне провластные силы усиливают позиции, опираясь на институциональность, предсказуемость и поддержку населения, уставшего от хаоса и уличных экспериментов.
Муниципальные выборы 8 ноября 2025 года станут лакмусовой бумажкой как для власти, так и для оппозиции: провластные силы будут пытаться конвертировать повестку «стабильности и проектов» в голоса, оппозиция — превратить недовольство в электоральный капитал. Доминирование провластных партий с программами и кандидатами контрастирует с коллапсом оппозиции, которая не участвует, не консолидируется и существует на нейросетевых постах. На практике успех оппозиции на местном уровне будет зависеть не столько от громкости уличных акций, сколько от способности предложить реалистичные, детальные решения повседневных проблем избирателей — чего нет.
До сих пор публичная риторика оппозиции содержит значительную долю символики и протестной энергии, тогда как предложений по муниципальному администрированию и гарантиям правопорядка — заметно меньше. Это ставит под сомнение её готовность к реальному управлению на местах и повышает риски дальнейшей политической нестабильности в случае частичной электоральной победы, не подкреплённой институциональной подготовкой.
Александр Воронов