Важнейшей политической новостью Армении стало официальное решение о вступлении республики в Таможенный союз в рамках Евразийского экономического сообщества. Напомним, что эта форма торгово-экономической интеграции России, Казахстана и Белоруссии предусматривает единую таможенную территорию, в пределах которой во взаимной торговле товарами не применяются таможенные пошлины и ограничения экономического характера, за исключением защитных, антидемпинговых и компенсационных мер. При этом страны - участники Таможенного союза применяют единый таможенный тариф и другие единые меры регулирования торговли товарами с третьими странами.
ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИНТЕГРАЦИИ ЗНАЕТ НЕМАЛО ФОРМ ПОДОБНЫХ ОБЪЕДИНЕНИЙ. Причем само формирование таких союзов – это отнюдь не детище XX века. К примеру, еще в первой четверти позапрошлого столетия был учрежден Германский таможенный союз, который со временем объединил более десятка немецких государств. В прошлом веке появилось немало союзов, предусматривающих и таможенную интеграцию – Бениюлкс, Меркосур, Андское сообщество наций, Южно-Африканский таможенный союз, Европейское сообщество.
Особенностью армянского подключения к Таможенному союзу является географическое расположение республики. Это единственный случай, когда один из участников торгово-экономического интеграционного объединения не будет иметь общей границы ни с одним из его членов. Ближайшее расстояние между Республикой Армения и Российской Федерацией (в частности, между приграничными пунктами Баграташен и Верхний Ларс) составляет менее 250 км., однако дорога пролегает по территории третьего государства – Грузии, никак не ориентированного на перспективу вступления в союз. В обозримом будущем едва ли появится повод серьезно говорить о северном сухопутном выходе Армении непосредственно в зону Таможенного союза.
Теоретически можно, конечно, допускать самые разные сценарии развития. В том числе и южный вектор армянского подключения к зоне уже через Иран и Центральную Азию (если, например, Туркменистан выразит подобную готовность и откорректирует некоторые положения политики нейтралитета). В частности, иранский ученый и государственный деятель, бывший представитель этой страны в МАГАТЭ и член Высшего совета национальной безопасности Ирана доктор Али Акбар Салехи заявил в феврале этого года о готовности Тегерана активизировать потенциал сотрудничества во всех областях Евразийской интеграционной инициативы.
САЛЕХИ ПОДЧЕРКНУЛ, ЧТО ДАЛЬНЕЙШЕМУ УГЛУБЛЕНИЮ ЕВРАЗИЙСКОГО СОТРУДНИЧЕСТВА, а также делу расширения географии торгово-экономической интеграции будут способствовать "геополитическое положение Ирана, его большой потенциал в области производства и транзита энергии, сеть его железных и автомобильных коммуникаций и ключевая историческая роль Ирана на пересечении главных дорог региона" (если развивать ближневосточную тему, то нельзя также не вспомнить о намерении Сирии подключиться к Таможенному союзу; в промежутке последних трех лет был разработан проект договора о создании зоны свободной торговли, а в мае прошлого года министр финансов Сирии Мухаммед аль Джлейлати подтвердил озвученное еще в 2010 г. намерение президента Башара Асада продолжать переговоры о создании зоны свободной торговли с Россией, Белоруссией и Казахстаном). Таким образом, теоретически вполне можно допустить расширение географии евразийского Таможенного союза в сторону Ближнего Востока.
Очевидно, что прежде чем официально заявить о подключении Еревана к интеграционным процессам в рамках Таможенного союза, переговаривающиеся стороны (в частности, армянская и российская) рассматривали и обсуждали вопросы, связанные с возможностью наиболее эффективного проецирования базовых принципов и основных приоритетов этого союза в столь непривычную (с учетом географической разорванности) и даже беспрецедентную (нет аналогов) плоскость взаимоотношений между участниками торгово-экономического объединения.
Вместе с тем нужно также учитывать, что разные интеграционные инициативы обуславливались разными факторами. Если говорить грубо и однозначно, то в одних случаях превалировал фактор экономической выгоды, в других – политической целесообразности, в одних случаях сближение шло через экономику, в других – через политику. Иными словами, в разных регионах мира локомотивами торгово-экономической интеграции выступали разные толкачи.
Так, заложение в 1957 г. фундамента Европейского экономического сообщества странами - членами Европейского объединения угля и стали (предусматривающего также и создание таможенного союза) диктовалось экономической целесообразностью. Данный вектор регионального сближения в качестве самого оптимального особенно тиражируется европейскими (в широком смысле – западными) политиками и дипломатами. При этом ими почти полностью игнорируется политический фактор. Рассуждая на тему возможных перспектив армяно-турецкого примирения, они, как правило, говорят об истории франко-германских исторических противоречий, сглаженных именно послевоенной экономической интеграцией.
МЫ НЕОДНОКРАТНО ПИСАЛИ О ТОМ, ЧТО ОБЛЮБОВАННЫЙ ЕВРОПЕЙСКИМИ ДИПЛОМАТАМИ этот пример не является универсальным, а уж тем более – не может быть проецирован на плоскость армяно-турецких отношений. Есть масса концептуальных несоответствий и кардинальных отличий, причем самой разной природы (ментальной, цивилизационной, исторической, территориальной, расовой, этнической, религиозной и т. д. и т.п.), о которых в данной статье писать уже не будем. Подчеркнем лишь, что европейский трафарет сближения негоден для полиграфии нашего региона. Вопрос в том, что армянская государственность в силу занимаемых сегодня геополитических координат и текущего (впрочем, традиционного) расклада региональных сил, средств, настроений и тенденций обязана руководствоваться приоритетом обеспечения национальной безопасности (в широком смысле – фактором политической целесообразности).
Если бы глобальные процессы развивались сегодня чуть менее стремительно, то официальный Ереван, по всей видимости, еще некоторое время мог позволить себе не выступать с однозначными заявлениями. Однако усугубление противоречий между мировыми центрами силы достигло уже той точки если не кипения, то уж по крайней мере нагрева, что многим малым странам (особенно тем, которые расположены в сложных регионах и находятся в зоне интересов великих держав) нужно как-то внятно определиться. Ереван, конечно, не разрывает диалог с европейскими структурами, но вместе с тем очевидно, что нынешняя расстановка сил в регионе, кстати, как и исторический опыт (философия развития процессов в разрезе последних трех веков, несмотря на известные изъяны), никакого другого выбора Армении объективно не оставляют.
Арис КАЗИНЯН, "Голос Армении"