У нас разные корни, но небо – одно на всех. Именно этим убеждением руководствовалась востоковед-иранист профессор Российско-Армянского Университета Виктория Александровна Аракелова – автор идеи двуязычного сборника стихов Славика Чилояна «Трудно только до смерти» в переложении на русский Бабки Лидки (Лидии Купцовой). Издание увидело свет в канун нового года в Ереване. Его презентация, состоявшаяся 25 января в стенах Института востоковедения РАУ, собрала не только преподавателей и студентов университета, но и профессиональных переводчиков, писателей, литературных критиков, журналистов и просто любителей поэзии - представителей ереванской интеллигенции.
Славик Чилоян – знаковая фигура для литературного Еревана 60-70-х годов. Город по сей день хранит память об эпатажных эпизодах жизни яркого, наделенного особым талантом армянского поэта. 35 прожитых лет оказались достаточным сроком для рождения обширной «агиографии» вокруг имени Чило, предстающего в этом сплетении полумифов богемным дебоширом, странным и непредсказуемым. Но та же сомнительная «агиография» никак не отражает драму глубинного одиночества поэта, отстраненности от окружавшей его реальности. Все это, впрочем, очевидно прослеживается в его творчестве, безусловно, занявшем особую нишу в современной армянской поэзии. При этом имя поэта, хорошо известное в Армении, почти ничего не говорит русскому читателю.
По словам В. Аракеловой, «Тот факт, что переводить стихи Чилояна взялась Лидия Купцова, иначе как промыслительным не назовешь».
Бабка Лидка – особый поэтический феномен: «Вийон в юбке, как пульс на русской моей руке» (Нины Садур), «Это как Шукшин, только в столбик» (Лев Пирогов), «беспощадно талантливая» (Павел Рыков), «Поэт, каких мало, но которых с удивительным упорством производит русская земля в самых глухих уголках» (Олег Клишин), «явление …ярко национальное, пронзительное, со своей парадоксальной философией и знанием жизни с самых ее неприглядных сторон, при этом с неизменной отчаянной верой в лучшее» (Наталья Курчатова) - вот лишь некоторые определения этого сложного, многогранного явления.
«Лидия Степановна обратилась ко мне с просьбой подобрать «близкого по духу» армянского поэта и сделать подстрочники для перевода, - поделилась Виктория Александровна, - Общность со Славиком Чилояном оказалась настолько ощутимой, что Бабке Лидке удалось, по сути, создать самодостаточные параллельные произведения по мотивам его стихотворений. В сменившем верлибр ямбе сохранены не только идеи и настроение произведений Чило, но и сам дух места. Удивительным образом прочувствовала Лидия Степановна армянский культурный ландшафт того времени! В результате родилась идея двуязычного сборника, реализованная исключительно как веление сердец и доброй воли единомышленников, людей, объединенных любовью к поэзии и осознающих особую значимость культурных связей Армении и России».
На презентации издания звучали стихи Славика Чилояна и Лидии Купцовой, специалисты дискутировали по вопросу специфики переводов, а знавшие Чило при жизни поделились воспоминаниями о поэте. На презентации был показан игровой фильм «Чило», снятый режиссером Арсеном Аракеляном по сценарию Акопа Мартуни.
Из Омска, родного города Лидии Степановны, по телемосту к собравшимся обратилась Татьяна Чертова – драматург, прозаик, поэт, редактор журнала поэзии «Нобелевский тупик». Говоря о произведениях Чилояна, Татьяна Чертова отметила: «Это – серьезная, большая поэзия, и очень хочется, чтобы русский читатель узнал о ней». К слову, книга уже переиздана в Омске усилиями издателя Игоря Косицына, считающего, что проект необходимо продолжить, а в конечном итоге должна появиться русская версия полного собрания стихотворений «неповторимого поэта» Славика Чилояна.
Нет сомнения, что книга найдет своего читателя как в Армении, так и в России. А чтобы уже сейчас чуть ближе познакомить любителей поэзии с изданием, ставшим своеобразным мостом между Арменией и Сибирью, мы приводим вступительное слово В. Аракеловой к сборнику.
«Сиротство как блаженство: Славик Чилоян и Бабка Лидка
У них схожие линии жизни. И не только теми общими деталями, что сразу же бросаются в глаза в их параллельных биографиях. Не сумой и не тюрьмой, которыми отмечены обе судьбы, хотя сам факт наличия и того, и другого самодостаточен для драмы жизни и вполне достаточен для поэта, чтобы взрастить нерв особого переживания. Не глубинным одиночеством, через которое довелось пройти обоим, − при всей их распахнутости миру, постоянном ощутимом присутствии людей рядом и порой даже чрезмерном движении всех и вся вокруг них.
Роднит их некое метафизическое сиротство, которое могло вылиться во что угодно, а обернулось блаженством − абсолютной степенью искренности и строками порой самой высокой пробы.
Ощущение этой вселенской неприкаянности, судя по всему, долго сопровождало обоих, доминировало в них − определяло их выбор в драматических ситуациях, писало за них биографии, словно игнорируя волю и прочие качества двух неординарных людей. Метафизическое сиротство – это как раз то, чего так и не удалось преодолеть Славику Чилояну и удалось – Бабке Лидке. Чилоян ушел с этим чувством в мир иной, а у Бабки Лидки состоялась главная встреча. И с момента этой встречи, сколько ни плачь о судьбине, выходит только христианский плач о грехах, поскольку с Христом метафизическое сиротство невозможно в принципе. С момента этой встречи Бабка Лидка – не только не сирота, за ней – такая сила, такое покровительство, что она еще и помочь нам способна, готова служить мостом-переправой от кривды к правде, держась немощным телом своим до последнего:
Бегите по мне, болезной,
Ведь это — не на расстрел,
Пока я вишу над бездной,
Пока позвоночник цел.
Бабка Лидка уверена, что и Славику смогла бы помочь (прочтите ее посвящение Чилояну – “На горе”!), если бы им только довелось встретиться… Погодки, дети одного времени, но разных культурных ландшафтов, они, не зная друг друга, со-звучали в отдаленных концах огромного (но, верю, во многом единого) пространства, подобно неким душевным изоглоссам, если бы таковые существовали, вполне позволяющим нанести на литературную карту протяжную тугую струну между Арменией и Сибирью.
Два человека на двух концах этой струны наделены еще одним общим свойством – умением сакрализовать самое что ни на есть профанное, что сродни умению “делать добро из зла, потому что больше его делать не из чего”: вынести на свет Божий из опасных, запредельных глубин заземленное, запятнанное, оскверненное и передать окружающим уже светлое, сияющее, очищенное работой собственного сердца.
Я не привожу детальных биографий двух поэтов – их легко найти любому интересующемуся; не распространяюсь на предмет их творчества – об этом написано профессиональными литераторами и критиками, к коим я никак не отношусь.
Задача моя – более чем скромная: состыковать в русских переводах армянского поэта родственные души, опыт которых утверждает невластность экзистенциальной драмы только над теми, кто знает, что он не одинок.
Виктория Аракелова.»
Нина Добрева
Ереван