Текущий 2022 год выдался сложным для многих стран, в том числе для государств Закавказского региона. В этом году вызовы и угрозы безопасности как Армении, так и Нагорного Карабаха резко обострились. Предпринимая агрессивные действия против Армении и Карабаха, Азербайджан, конечно не без поддержки Турции, испытывал на прочность архитектуру региональной безопасности, в которой центральную роль играет Россия. Россию с Арменией связывают двусторонние и многосторонние договора в военно-политическом союзе, а миротворцы РФ после войны 2020 года отвечают за безопасность Нагорного Карабаха.
Азербайджан за прошедший год не только вторгся в Армению, но и оккупировал ее территорию, и, воспользовавшись нарушением баланса сил с Ереваном, а также отвлечённостью России на украинский кризис, перешел к действиям и на нагорно-карабахском направлении. С 12 декабря Азербайджан перекрыл Лачинский коридор - единственную транспортную артерию, соединяющую Арцах с Арменией, тем самым создавая гуманитарный кризис в Нагорном Карабахе. В интервью VERELQ ведущий научный сотрудник Института международных исследований МГИМО МИД России, главный редактор журнала «Международная аналитика» Сергей Маркедонов проанализировал и обобщил наиболее значимые процессы текущего года, имевшие место в регионе Закавказья.
Новости Арцаха - https://yerkramas.org/tag/37467/novosti-Arcaxa
Новости Армении - https://yerkramas.org/tag/37462/novosti-Armenii
- Г-н Маркедонов, как бы вы описали богатый драматическими событиями 2022 год, который уже подходит к концу? Каким он был для региона Закавказья? Стал ли он судьбоносным для стран региона?
- Ну если говорить о том, что год был сложным, это будет банальность. На Кавказе последние лет 30-40 каждый год сложно по-своему, и этот был сложным. Безусловно назвать его судьбоносным, то есть с точки зрения смены статус-кво, каких-то раскладов, нельзя. Тем не менее, год был насыщен событиями. Было много сделано заявок в течение года, которые не реализовались, очень много звучало из уст армянских и азербайджанских политиков заявлений о том, что этот год станет годом заключения мирного соглашения, этого не случилось. Было много заявлений, особенно из уст азербайджанских руководителей, о том, что карабахская тема будет закрыта. Мы видим, что она не закрыта. Были заявления, связанные с возможным пересмотром статус-кво на грузинском направлении. Здесь много говорилось, обсуждалось, как Грузия будет относиться к событиям на Украине, займёт ли она более активную позицию по этому конфликту или всё-таки с некоторой дистанцией будет наблюдать за этими событиями. Возникала тема референдума по Южной Осетии, но она не была реализована. То есть скорее это был год, который продолжал старые тренды. С одной стороны, это некоторые элементы, я имею в виду грузинско-абхазско-осетинское направление, заложенное еще в августе 2008 года. Если говорить обо армяно-азербайджанском направлении, это то, что заложено ещё второй карабахской войной. Она серьезно сломала статус-кво и определила новые веяния.
Понятное дело, что, если заглянуть вперёд, то в 2023 году очевидно будут попытки решить как-то в том, или ином ключе нагорно-карабахскую проблему. Как-то подстегнуть вопрос подготовки мирного соглашения между Арменией и Азербайджаном. Если говорить о внешних игроках, многие ещё в двадцатом году говорили о том, что Запад уходит с Кавказа, это не так. И мы увидели, скажем, по активности Европейского Союза, США – это формат переговоров между лидерами Армении и Азербайджана при посредничестве главы Европейского совета Шарля Мишеля, это формат Блинкена – что Запад прощается, но никуда не уходит. Плюс игроки, такие, как Турция и Иран: они традиционно большое внимание уделяют кавказскому региону и 2022 год исключением не стал в этом смысле. Таким образом, суммируя сказал бы, что радикальных изменений не произошло, но какие-то определённые сложности на будущий год и попытки выйти на какие-то фундаментальные изменения, будут. Это очевидно, потому что вопрос, скажем, с тем же перекрытием артерии, которая связывает Карабах и Армению, этим история, скорее всего, не закончится. Вопрос делимитации и демаркации границы тоже остаётся в меню. Вопрос, связанный с внутренней динамикой Грузии тоже будет присутствовать. Для Грузии украинский вопрос не носит внешнеполитический окрас. Это вопрос политики внутренней. Более жёсткая проукраинская линия связана с оппозицией, а она продолжит, безусловно, в том числе, опираясь на внешнее западное мнение, раскачивать ситуацию. Насколько получится – другой вопрос, но будут пытаться эту ситуацию раскачивать.
- В 2022 году претерпел изменения установленный после второй карабахской войны статус-кво в регионе. После того, как Россия направила все свое внимание и ресурсы на украинский конфликт, Азербайджан, конечно же, не без поддержки Турции, стал активнее раскачивать ситуацию. Военная агрессия против Армении в сентябре 2022 года с оккупацией ее суверенной территории, затем блокировка Лачинского коридора азербайджанцами, которые себя называют эко-активистами. Неужели позиции России в регионе настолько шатки, что у Баку возник соблазн испытать их на прочность?
- Ну да, испытывают на прочность. Ну а как же. Но не потому, что хотят именно Россию испытать на прочность. Азербайджан после 2020 года будучи окрылённым своими победами, взял курс на то, чтобы конфликт не был заморожен. Если бы даже у России на Украине не возникли сложности, всё попытки имели бы место. Они будут, особенно с приближением 2025 года, когда истечет первый срок дислокации российских миротворцев в Нагорном Карабахе. Если вот мы говорим об армяно-российском контексте, проблема не только в том, что Россия реагирует не так. Само руководство Армении в общем-то стало рассматривать Нагорный Карабах скорее, как бремя. Ведь заявления (премьер-министра Армении) Никола Пашияна об Алматинской декларации (Армения и Азербайджан ссылаются на этот документ, выражая готовность о взаимном признании территориальной целостности друг друга – ред.), фактически говорят о том, что само руководство Армении борьбу за Карабах вести не хочет, и не может, и, если попытается каким-нибудь образом оставить этот вопрос в повестке дня, то только с помощью внешних игроков.
Да, Россия не может, наверное, показать весь свой потенциал реагирования, который мог бы быть не случись Украины. Однако здесь проблема не только в России, потому что ни один другой игрок ничего такого, что Армению могло бы устраивать, не предлагает. В том числе Франция. В Армении было большое воодушевление по поводу принятия двумя палатами парламента Франции резолюций в поддержку Карабаха и Армении, но они ведь не значимы совершенно. Они ни о чём не говорят о военной, правовой помощи Армении с точки зрения статуса Карабаха. Они не говорят ни о чём. Франция попросила Азербайджан разблокировать Лачинский коридор. Ну и что? Россия тоже попросила, все попросили, и Америка попросила. Но эти просьбы, как видим не проходят. И здесь очень важно, как мне кажется, в решении данных вопросов Еревану и Москве уйти от какой-то эмоциональной тональности, что не получается, что у меня лично вызывает большую озабоченность. Я считаю, что градус эмоций надо снижать или повышать.
- В Ереване многие не верят, что Россия при своем потенциале, если даже она несколько ослабла, не в состоянии принудить Азербайджан разблокировать Лачинский коридор.
- Опять же, это не вопрос плохо-хорошо, это вопрос, скорее психологического восприятия. Кавказ и Карабах не воспринимаются в руководстве России столь близко, как ситуация на Донбассе. Донбасс, украинская ситуация воспринимается как остро семейная, личностная. Ситуация на Кавказе, в Центральной Азии воспринимается как важная, приоритетная задача с точки зрения безопасности, но без вот этой эмоциональной личностной составляющей. В любом случае, если говорить о потенциале, то да, здесь проблема, как мне кажется, в том, что существует риск возможных эскалаций и поэтому такие риски микшируются изначально и какое-то плохое, сложное и опасное решение отодвигается на потом. Если вот оно, то пусть когда-нибудь потом в самых уже таких безвыходных ситуациях. Если есть возможность как-то эту ситуацию отложить, то это и делается.
- В истории есть периоды, когда Россия, хоть и ненадолго, но уходит с Кавказа, но спустя некоторое время возвращается. Это было в 1917-1918 гг. после распада Российской Империи, а также после распада СССР в начале 1990-х. На каком историческом этапе мы сейчас находимся. Как видит Россия обустройство региона и свое участие в этом процессе?
- Ну я бы все эти три случая, связанные с 1917-18 гг., 1991 годом и сегодняшними событиями всё-таки описал бы с помощью разных нюансов. Кавказ входил в состав Российской Империи: Эриванская губерния, Бакинская, Гянджинская, Тифлисская, Кутаисская губернии были частями России. Она уходила, теряя территории. В 1991 году она уходила, теряя Армению, Азербайджан, Грузию опять-таки, как территории Советского Союза. На сегодняшний момент Россия не является страной, которая имеет в своём составе Армению, Азербайджан и Грузию. Очень близкие отношения у России с Абхазией и Южной Осетией, можно говорить о том, что Москва фактически контролирует их, хотя здесь есть много нюансов, и она не включает их в свой состав. Хотя, например, референдум на эту тему прошёл в Южной Осетии в 1992 году, а скажем референдум в ЛДНР прошёл в 2014 году, гораздо позднее. Речь не идет о том, что уходит с Кавказа, если говорить о влиянии. Скорее, сейчас речь о новой «приоритизации» Украины, но это не означает, что Кавказ не важный регион, потому что Россия сама северокавказская страна.
- Ваш прогноз, каким будет 2023 год для региона Закавказья?
- Думаю, что спокойным он точно не будет. Это будет ещё один трудный год. Поскольку 2025 год уже гораздо ближе к 2023-му, попытки военно-политического давления для изменения статус-кво в Нагорном Карабахе, в армяно-азербайджанском пограничье со стороны Азербайджана будут. Я все-таки риски вижу. Это тот случай, когда будут метить в Армению, но попадать в Россию. С армянской стороны, риски я тоже вижу. Это то, что руководство Армении, которое в общем-то попыталось отказаться от роли гаранта и патрона Карабаха - перекладывание ответственности. Собственно, это происходило на протяжении всего года и в 2023 году это может быть сильнее. Если реакция Москвы покажется недостаточно активной, то вот это волна о том, что миротворческая активность незначительная, неважная и неэффективная, будет нарастать. Естественно, наши партнёры этим захотят воспользоваться.
ИАЦ «VERELQ»