Интервью с руководителем компании "ТОСП" Суреном Бекирски.
- Г-н Бекирски,
как бы вы охарактеризовали состояние сферы отечественного легпрома на
сегодняшний день? И насколько сильно на производителях, работающих в этой
сфере, отразился предновогодний валютный хаос?
- Если одной фразой, то скажу, что отрасль скорее жива,
чем мертва. Между тем состояние на сегодняшний день довольно плачевное, и
причина тому не одна. Что касается последствий, как вы сказали, валютного
хаоса, то для производителей, работающих в сфере легкой промышленности, они
такие же, как и для многих других. Формирование цен на нашу продукцию
происходит за счет микса валютных и драмовых затрат. Порядка 50% - это валютные
затраты, поскольку сырье, основные материалы мы покупаем за границей. Остальное
- наши внутренние затраты, но они тоже так или иначе в конечном итоге немного
привязаны к доллару.
- Цены на вашу
продукцию повысились?
- Конечно, хотя и ненамного. Стоимость сырья повысилась,
и это уже само по себе влияет на себестоимость продукции. Но этим вопрос не
исчерпывается. Есть другие факторы, негативное влияние которых даст о себе
знать. Стоимость электроэнергии, например, покупательская способность местной
валюты – все это видоизменяется, хотя изменения происходят и не так быстро, как
изменение стоимости сырья. Вчера покупал, скажем, за 5 долларов, что составляло
2000 драмов, а сегодня те же 5 долларов составляют уже 2500 драмов. Но
изменения происходят... Сегодня на
зарплату в 80-90 тысяч драмов приобретешь намного меньше, чем можно было
приобрести вчера. Рабочий за такие деньги уже работать не сможет. Придется доплачивать.
Сегодня рабочему нужно доплатить, завтра электроэнергия опять подорожает, газ
уже подорожал. Так постепенно все позиции, из которых формируется себестоимость
продукта, лезут вверх.
- И на этой точке
кипения Армения вступает в Евразийский экономический союз. Сыграет ли членство
в ЕАЭС на руку армянскому производителю, отечественной экономике?
- Если бы это произошло год или полтора назад, все
выглядело бы намного привлекательнее и выгоднее, нежели сейчас. Между тем за
последний год, и особенно за последние полгода, российский рубль во многом
потерял привлекательность, потерял свой вес практически в 2 раза, тогда как
цены на российском рынке хотя и повысились, но не вдвое. Повышение имеет место
быть на уровне примерно 10-15%. Особенно это касается продукции, не входящей в
категорию товаров первой необходимости, в том числе и продукции легпрома.
Давайте посмотрим, что происходит. На российском рынке продукт, ранее
продававшийся, скажем, за 100 рублей, сегодня продается максимум за 110-115
рублей, то есть за этот год цена поднялась максимум на 15%. А валютное покрытие
этих 115 рублей упало в 2 раза. Привлекательность российского рынка объективно
уменьшилась – сегодня она сохраняется за счет больших объемов. Но при этом
покупательская способность российского потребителя упала, и это тоже негативный
фактор. Когда говорится об очевидных выгодах для нас в контексте увеличения
конкурентоспособности армянской продукции на российском рынке, это больше
декларации, нежели реалии.
- А за счет чего
должна увеличиваться эта конкурентоспособность? За счет санкций, применяющихся
по отношению к России?
- За счет санкций немного очищается поле. Но очень
несущественно, потому что, если мы сейчас займем место на российском рынке, это
определенно не будет место итальянского или французского поставщика. Мы никогда
не поставляли товар для бутиков. Кто покупал продукцию "Армани" или
"Версаче", будет продолжать покупать "Армани" и
"Версаче".
Возможно, в этом сегменте потребителей найдутся те, кто
начнет покупать нашу продукцию, но они все равно не станут нашими основными
покупателями. Те, кто приобретал сыр дорблю немецкого или французского
производства, возможно, обратят внимание на наш рокфор, но опять же не
сделаются его основными потребителями. Наш покупатель – это в основном средний
слой населения, несколько потерявший свою покупательскую способность. Тем не
менее российский рынок велик, и в этом контексте остается привлекательным.
- Насколько
таможенные льготы, приобретаемые с членством Армении в ЕАЭС, реально облегчат
жизнь нашим производителям- экспортерам?
- Вообще-то это сплошной бонус, не более того. Нам и
раньше никто особо не мешал торговать в России. Действовал вполне приемлемый
режим торговли. Да, была таможня, что влекло за собой дополнительные затраты,
но при этом сырье нам доставалось дешевле, чем оно будет доставаться сейчас. В
России нужного для нас сырья нет или его очень мало. Поставка же из третьих
стран (Турции, Китая, Ирана) в Армению сырья с целью последующей переработки и
отправки готового товара в Россию обойдется нам дороже, нежели до вхождения в
ЕАЭС. Нынче мы сможем экономить только на брокерских услугах в РФ. То есть нам
не нужно растаможивать товар при ввозе в Россию, и это единственная денежная
экономия. Остальные условия те же самые.
- А другие страны
ЕАЭС для армянских производителей, работающих в сфере легпрома, не рынок?
- Пытаться продавать трикотаж в Беларусь – то же самое,
что выставлять самовар в Туле. Казахстан – страна, сама выращивающая хлопок. Не
знаю, как у них обстоит дело с переработкой хлопка, швейным производством и т.д.,
но я знаю амбиции Турции в этом вопросе. Узбекистан, Туркменистан, Таджикистан
– во всех этих странах Турция эффективно работает. Турки на месте выращивают
хлопок, делают инвестиции на государственном уровне, потом на основе этих
инвестиций строят перерабатывающие заводы. Что же касается, скажем, закупки
сырья из того же Казахстана, то это для нас выйдет очень дорого. Словом,
вхождение в ЕАЭС и ТС не решило многих наших основных проблем. Да, упростилась
процедура ввоза товара в страну, являющуюся членом ЕАЭС, упростились
миграционные вопросы и т.д. Но, повторюсь, ввозить продукцию в ту же Россию нам
и раньше никто не мешал. С 1993 года у нас условия работы с Россией отличные.
Сегодня хорошо то, что есть возможность напрямую продавать товар,
несущественно, резидент ты в РФ или нет. Можешь взять товар, поехать в Россию и
сам продавать его на ярмарке. Раньше такое было невозможно.
- "Валютная
паника", разразившаяся перед новогодними праздниками, в очередной раз
поставила в повестку дня вопрос о необходимости проведения серьезных шагов по
импортозамещению. В стране импорт в 3 раза превышает экспорт – разве это
нормально? Почему в той же сфере легкой промышленности нельзя расширить
отечественное производство? Почему Турция должна нас одевать и обувать? Наши
магазины завалены турецкой одеждой, бельем, трикотажем…
- Вы говорите, наш потребитель покупает турецкую
продукцию. А знаете почему? Суть в том, что турецкий товар в основном поступает
в Армению, скажем так, не совсем правильным способом.
- Нелегальным?
- Я этого не говорил. Товар поступает в мешках килограммами.
Например, мужские сорочки килограммами – как вы себе это представляете?
Представляете, чтобы кто-то заявился на французскую таможню и сказал: "Я
привез 100 кг трикотажа"? Ни тебе инвойса, ни тебе сколько штук, ни тебе
сколько они стоят. Просто 100 кг – и все дела. А ввоз в Армению этого вида
продукции именно так и происходит. И речь идет вовсе не о теневом бизнесе.
Существует понятие "контрольно-таможенная стоимость". Всеми странами
она, так или иначе, применяется. Для разных видов товаров эта стоимость
определяется по-своему. Например, наша продукция (я имею в виду наш таможенный
код) – белье, майки, фуфайки и т.д. - при ввозе в Россию должна быть не
дешевле, чем 12,5-13 долларов за 1 кг. Суть в том, чтобы оценить, насколько
стоимость декларируемого товара близка к реальной его стоимости. Но
контрольно-таможенная стоимость существует для того, чтобы контролировать, а не
для того, чтобы по ней работать. Теперь что происходит? Люди едут, например, в
Турцию, покупают товары, заворачивают его в мешки и через службу перевозки
привозят в Армению. Это делается законно. Служба перевозки, принимая мешки,
интересуется, что за товар. Скажем, сорочки. Товар привозится в Армению, та же
служба перевозки его показывает – вот 10 мешков с сорочками. А какова стоимость?
Черт ее знает, ведь нет ни инвойса, нет ничего. В итоге по факту того, что
расчетная стоимость подобного товара должна быть не менее 12 долларов за 1 кг,
он оформляется по такой цене или чуть выше и поступает в торговлю. А потом
мешки открываются уже в магазине. И из них извлекается, скажем, сорочка
"Версаче", которая стоит 100 долларов, или свитер от
"Армани".
- И это не
контрабанда?
- Нет. Все происходит легально. Сказать, что это
незаконно, нельзя. Но сказать, что это правильно, тоже нельзя. Вот и выходит,
что игроки на рынке находятся в совершенно разных условиях. Мой конкурент,
который торгует турецким товаром на нашем рынке, инвестирует армянские деньги в
турецкую экономику, причем инвестирует зачастую на предоплатной основе.
Покупает там товар. За свои деньги турецкий производитель не станет оплачивать
транспорт, упаковку и т.д. На свои деньги он привозит этот товар через третью
страну (Грузию), оплачивая транспорт, транзит, две растаможки. Товар за наши с
вами деньги попадает на армянский рынок по той схеме, которую я нарисовал. Что
обходится, естественно, намного дешевле, чем если бы я его здесь произвел, и
продается, скажем, за 1000 драмов. Когда я на месте пытаюсь производить то же
самое, по себестоимости он мне уже обходится в 900 драмов. Не потому, что я
хуже работаю, а потому, что у меня объемы намного меньше. Турок работает в 4
смены без остановок, он работает на своем сырье, а не на привозном, как я. Но и
привозное сырье я импортирую так, как надо, а не так, как можно. И растаможиваю
так, как надо. Потом работаю, как надо, плачу зарплату, налоги и т.д. Потом
начинаю продавать так, как надо, плачу НДС, налог с прибыли, и в итоге у меня
товар получается намного дороже, чем у моего конкурента. При том что продукцию
моего конкурента оплачивает мой земляк моими же деньгами.
- Нелепица
какая-то…
- Конечно, тот еще парадокс. Конечно, проводить политику
импортозамещения необходимо, но на уровне одних только лозунгов вопрос не
решится. Для того чтобы произошли реальные перемены, нужно предпринять 2 шага.
Во-первых, ужесточить, точнее, упорядочить вопросы, связанные с таможней.
Ничего сложного в этом нет, но все надо делать крайне взвешенно, чтобы не
спровоцировать социального бунта. Когда 50% населения в стране занято
торговлей, подобный шаг ударит по многим карманам. Напрямую и в лоб радикальных
действий быть не должно. Во-вторых, облегчить жизнь местным производителям плюс
помогать – выгодными кредитами, льготными условиями налогообложения и т.д.
Это должна быть государственная программа по развитию
промышленности, направленная как на развитие экспорта, так и на
импортозамещение внутри. Подобная программа должна охватить не только сферу
легпрома, но и все те промышленные сферы, которые еще держатся на плаву. Потому
что первично в Армении должен развиваться вид бизнеса,
на месте создающий добавленную стоимость, которая потом будет базой для
налога.
А если мы сегодня посмотрим на состояние нашей экономики, то
увидим, что в стране цветет тот бизнес, что не создает добавленную стоимость,
а, как правило, участвует в распределении средств.
Такова тенденция последних лет, не считая того периода, когда явно под
субъективным руководством определенных людей весьма активно развивался
строительный бизнес. Причем как искусственно развился в одночасье, так в одночасье
и рухнул…
Зара Геворкян, "Голос Армении"